Интервью с Петром Мельником, исполнительным директором Agricom Group, в рамках совместного проекта компании KMZ Industries и Agravery.com

15.04.2020

Петр Мельник: Все будем работать на влагу, в этом направлении пойдут все технологии

О покупке земли, добавленной стоимости при производстве и проблемах с налоговой из-за добросовестности в интервью рассказал исполнительный директор Agricom Group Петр Мельник.

Несмотря на карантин парламент не собирается откладывать рассмотрение законопроекта о рынке земли на осень. Вы неоднократно выступали «за» внедрение рынка. Почему? И планирует ли ваша компания покупку земли?

– Начну издалека: недавно один из светил российской агросферы четко артикулировал, что наличие рынка земли стимулирует инвесторов работать с РФ. Мы столкнулись с тем, что в хлопьях конкурируем с Россией, которая уже имеет больше овса. И по многим позициям они уже начинают нас поддавливать. Хотя потенциал Украины в разы выше, и мы это прекрасно понимаем.
Купили бы мы? Конечно, но это не значит, что все – не хватит ресурсов. Да и не факт, что все продадут. Рынок в первые годы будет от нужды – даже 5–10% земли на продажу кажутся фантастикой. С другой стороны, сразу не будет бешеных цен, они формируются вообще по другим законам. Но если мы запустим полурынок – мы точно убьем эту идею.

А нынешний закон 2178-10, по вашему мнению, это полуреформа?

– В той редакции, которая есть, это обрезанная, но еще реформа. Но сам по себе закон ничего не решает. Есть же ряд других законов – о кадастре, изменении назначения, полномочиях общин. Поэтому мы еще даже не начали битву за рынок земли.

Вы арендуете землю в Черниговской, Житомирской и Луганской областях. Где бы покупали в первую очередь?

– Где больше всего влаги – Житомирский и Черниговский кластеры. Но больше предлагают на Луганщине, по программам эмфитевзиса, наследники, проживающие в России, и тому подобное.

В 2014 году компания быстро выводила активы из Луганска. Затем вы купили землю в Чернигове и Житомире. Почему именно там и почему вообще решили покупать?

– Был вопрос – верим ли мы в страну и ее будущее? Решили, что да, и поэтому играем на опережение. Мы понимали, что будет много людей, которые столкнутся с кризисом ликвидности или будут видеть какие-то политические риски. Соответственно, рынок земли появится здесь и сейчас. Мы хотели взять по 6–10 тысяч гектаров – размер кластера, и не на юге, чтобы не иметь еще климатических проблем. Поэтому выбрали Чернигов, тем более что хотели восстановить утраченное в Луганске производство хлопьев. А на Черниговщине можно овес выращивать.
И появилось предложение – компания с большими долгами в 16 млн грн и трехлетней задолженностью по арендной плате. Нас свели те, кому они были должны за поставленные СЗР. Говорили, что если вы заберете этот кластер, то мы даже готовы вам кредитнуть. Но глава райадминистрации уже положил глаз на эти земли, хотел их кому-то продать. И когда мы к нему пришли, он мне тогда в глаза заявлял, что до свидания – эти земли мои, заявление потом написал, что мы ему угрожали. Мы потом поехали к губернатору и объяснили ситуацию. Он сразу понял, что это рабочие места, погашение долгов, улучшение социальной обстановки возле Чернигова. В этом регионе мы, к сожалению, сейчас крупнейший налогоплательщик.

Почему к сожалению?

– Сейчас налоговая ходит по тем, кто платит налоги. Чтобы проверить. Нас проверяют постоянно – ежемесячно по 15 юридическим лицам ходят, и так два-три года уже, когда надо усилить поступления. Они двоечники: вместо того, чтобы искать тех, кто уклоняется, проверяют добросовестных и пишут штрафы по надуманному ситуации. Выписывают штрафы, мы обжалуем и ничего не платим. Приходит человек, подписывает акт, я ему говорю: «Вы поймите, вы реально делаете должностное преступление». А он мне: «У меня план на декабрь, не по оплате, а по начислению».

По всей Украине одинаково. Даже азаровщина была более интеллектуальна, а сейчас сплошной бред. Вот смотрите, у меня есть личный кабинет налогоплательщика. Год меня переводят из Ровенской налоговой в Киевскую. В течение года я уже заплатил два админштрафа только за то, что они до сих пор меня не перевели.

Когда мы начинали бизнес на новом месте, мы верили, что что-то все-таки изменится, что мы будем создавать рабочие места, будем платить налоги. Что власть к нам повернется лицом, потому что это их зарплаты, это их ответственность. Но она не поворачивается до сих пор. При том, что у нас есть много друзей в законодательной, исполнительной власти. Раньше я был оптимистом, но сейчас душат бизнес, который реально развивается.

А как появился Житомирский кластер?

– Нашли компанию, которая имела шесть тысяч гектаров и пыталась их обработать, но не получалось. Мы с ними торговались около месяца и уже думали остановить эту сделку. Но все-таки договорились. Можно было бы взять еще землю возле Чернигова, но нужной земли за такие деньги там не было, поэтому мы взяли корпоративные права где-то по 300–350 долларов за гектар. Пришлось вложить много денег – ведь там все просто лесами поросло. До 200 долларов на гектар пошло на то, чтобы привести это все в нормальный вид. Сейчас мы землю больше не ищем, смотрим в переработку. Возможно будем муку еще производить, посмотрим.

Вам удалось ваши кластеры сделать подобными?

– У нас есть универсальная модель управления – как кластер должен работать, сколько должно быть техники на тот или иной размер земли и ту или иную культуру. Какое у тебя должна быть штатное расписание, какой должен быть функционал – все у нас стандартизировано. Вот сейчас заканчиваем последний эксперимент. У нас произошло большое сокращение персонала – 150 человек из 450, но это позволит увеличить эффективность.

Почему сокращали персонал?

– Мы сократили неэффективных людей, их функции перераспределили. Но у нас заработная плата механизатора будет на руки 17–18 тысяч гривен чистыми, до этого было 11–12 тысяч. Сделали три системы премирования, сейчас средняя зарплата по кластеру будет около 20 000 гривен чистыми на руки. Это же все официальная зарплата.

Инвестиции роста

Вы много инвестировали в точное земледелие, переход на жидкие удобрения, системы автоматизации. Это окупается?

– Иначе я бы не сократил людей. У меня все оцифровано, можно увидеть как все работает и какие результаты дает. Мы делаем так, что каждый человек в нашей системе почти незаменим, мы уже зависим от наших сотрудников, которые разбираются в всех внедренных технологиях. Но такая система работает максимально эффективно.

Есть точка зрения, что многие современные технологии, которые внедряются украинскими компаниями, зачастую внедряются потому, что все так делают, а не потому, что так надо.

– Я работал в консалтинге много лет, в портфеле были «Нафтогаз Украины», «Днепроэнерго», «Олимп», торговый дом «Дукат», канцелярская компания. В чем я вижу разницу тех отраслей и агро? Да, она есть. Там высокий уровень конкуренции – никакой поддержки, надо выживать, делать бизнес-модели, там СЕО должен постоянно развиваться. А в агро до 2016 года можно было заработать очень легко, можно было просто сидеть на дотациях. Поэтому здесь часто создавали мнимую работу – бросались в какой-то проект, что-то делали, не заботившись эффективностью и результатами. В Украине системно воплощают инновации, возможно, до десяти компаний. Любая новация нуждается в изменении бизнес-процессов, непосредственном участии руководителя, изменении мотивации и ежедневных корректировках. Это работа.

Но часто купили дрон, а не купили человека, который умеет его запускать?

– Я говорю: «Что вы делаете – бросаетесь в эти дроны, потом батареи, все ломается, потом ремонтируете». Зачем вместо того, чтобы решить проблему, вы себе создаете головную боль? Я также пользуюсь дроном. Но когда, например, на мою фразу «у нас развитие сорняков и болезней контролируется искусственным интеллектом» мне отвечают «а у меня тоже дрон есть», просто не знаю, как реагировать.

Какая инновация у вас сработала лучше всего? И вы внедрили точное земледелие на всей площади?

– Полностью. Все оцифровано. И в этом году уже вводим дифференцированный посев на двух тысячах гектаров в Житомире и Чернигове. Потренируемся, и в следующем году уже будет на всех полях. Но лучше всего сработала система интеграции коммуникаций – как только вижу, что начинаем распадаться, понимаю, где и что надо поменять и как идти назад.

Если говорить об экономике, то лучше сработала система отслеживания расхода топлива – сразу расходы сократились на 30%. Планировали за 10 месяцев отбивать, а отбили за три или за два. И сейчас я уже даже не считаю, а просто перехожу на более новые версии системы, как только они появляются. Очень хорошо показало себя использование безводного аммиака: это такое азотное жидкое удобрение. Мы уже понимаем, что он лучше усваивается и даже в сухую погоду легче доступен для растений.

Не изменяем мы и минимальной обработке почвы — на Луганщине идем в стрип-тилл, со следующего года идем в мини-тилл по Чернигову и по Житомиру. Сейчас конкретно смотрим на то, чтобы отходить в мини-мини-тилл максимально. Придется больше тратить на СЗР, но есть плюс за счет сохранения влаги. Мы все сейчас будем работать на влагу, в этом направлении пойдут все технологии.

Будете увеличивать количество гектаров под орошением? У вас было 300 гектаров в Луганске.
– В прошлом году еще 150 га добавили. Пока не будем расширять, но есть проблема с водоканалом, с обслуживанием. Поэтому мы обеспечили водой наши семенные цели под пшеницу, под овес, под подсолнечник и под кукурузу. Мы работали с компанией «Фрегат», потому что у четырех компаний, которые сейчас работают на рынке, более или менее одинаковые прайсы. Поэтому к «Фрегату» нас подтолкнула программа возмещения за приобретение отечественной техники. Поэтому мне кажутся такие программы довольно правильными. Тем более, что производители по отдельным направлениям умеют очень хорошо работать.

Учитывая сотрудничество с другими украинскими компаниями хочется также отметить еще KMZ Industries. Вместе с ними строили и открывали элеватор на Луганщине в 2014 году. Смотря на 6-летний опыт работы этого элеватора и сравнивая стоимость их элеваторного оборудования и зарубежных аналогов, уверены, что качество в сторону KMZ Industries.

Сколько вы планируете инвестировать в этом году?

– Мы делаем дополнительные блоки для контроля внесения удобрений во время полива, планируем станции внесения СЗР, купим несколько культиваторов, хотим открыть цех по производству гранолы на заводе – инвестиции будут более или менее точечными и довольно небольшими. Всего планируем потратить около миллиона долларов, хотя раньше тратили на производство до 5-6 млн и развивались. Сейчас вкладываем в то, что нужнее и наиболее быстро окупается.

Урожай по высокому курсу

Каким был урожай прошлого года для вашей компании?

– По урожайности это был наилучший год. В целом по всем культурам собрали 100 000 тонн зерна, урожайность кукурузы была 7,5 центнеров с гектара, по подсолнечнику – 2,6 ц/га, рапс был не слишком успешным, но его и было немного.
В этом году на Луганщине запустили проект санации земли – там много волчка на полях. Так мы решили засеять их самыми дешевыми семенами кукурузы, чтобы его спровоцировать, а потом он погибает, потому что ему нет питания. Таким образом происходит подчищение поля. После такого подсолнечник дает хорошие урожаи.

Нестандартно.
– Мы — кладезь ноу-хау и даже думаем их продавать. Может уже в следующем году, ведь надо расти внутри. Особенно если нет денег на большие инвестиции.

Какой у вас севооборот будет в этом году?

– Озимые – пшеницы 3100 гектаров, рапса 600. Высокоолеиновый подсолнечник – около двух тысяч гектаров, и традиционный подсолнечник столько же. Остальное под кукурузой. 1700 гектаров будет под овсом.

Планируете вертикальную интеграцию производства?

– Да, в следующем году хотим пять тысяч гектаров сеять под овес, завозим семена немецкой и французской селекции. Но не весь овес будет наш – мы хотим две тысячи засадить у себя, а еще три раздать под форвардную программу. Если урожайность будет до четырех центнеров с гектара, то этого хватит на наше производство. Ведь качественного овса в Украине нет, и сейчас мы уже четвертый месяц завозим из Беларуси.

Вы планировали довести переработку в начале 2019 до 1000 тонн хлопьев в месяц. Довели?
– Да, но сейчас производим только 500 тонн. Отсутствие сырья, рост курса гривни привели к тому, что мы отказались от доли экспорта – около 300 тонн ежемесячно сняли с экспорта. Мы сейчас под экспорт завозим сырье из-за рубежа, потому что оно за валюту. И мы не связаны колебаниями гривны.

Планируете расширение производства?

– Наша мощность – 1100-1200 тонн в месяц. Мы же производим не только овсяные, но и гречневые, ячменные и рисовые хлопья. Но это меньший объем, потому что среди всех хлопьев овсяных потребляют на 85%. Но привычки постепенно меняются, и мы на это тоже делаем ставку. Мы можем загрузить мощности полностью, если будет сырье, ведь имеем достаточно контактов с торговыми сетями. Сейчас открываем цех гранолы, думаем о муке.

Но чтобы определиться, нужно, чтобы страна поняла, на каком она живет свете, – вот сейчас планируют корректировки макроэкономического курса. Мы развивали экспорт хлопьев, инвестировали в это, а в конце года получили курс в 24 грн/доллар. Если бы 23, мы бы точно не встали с колен. Поэтому в основном мы ориентируемся на украинский рынок. Украина – это наша страна, где мы живем, где находится производство, где мы покупаем сырье. В любом случае мы хотим доминировать здесь и делать качественную продукцию, прежде всего для наших потребителей. Экспорт не всегда безопасное направление – мы, например, экспортировали по 3-4 контейнеры хлопьев в Марокко, а затем они ввели дополнительную пошлину только на украинские товары. Как такое предусмотришь? Вообще мы экспортировали и в Китай, и в ЕС, и в Африку. Наше преимущество одно – соотношение качества и цены. Сейчас начинаем эксперимент: заходим в одну страну вместе с дистрибьютором, будем инвестировать в попадание на полку. Но это будет с нашей фасованной продукцией.

Как вы продвигаете себя на рынке готовой продукции? Ведь в ЕС много собственной признанной бакалеи.

– Во-первых, мы имеем все сертификаты по стандартам качества. И не только потому, что это условие для экспорта: я уверен, что люди должны есть безопасную пищу, должны знать, что едят именно овсянку, а не дешевую пшеницу, которую плющили где-то в сарае. У нас нет этой наценки, которая есть у импорта. Но сейчас все равно мы решили, мы начинаем рекламную кампанию на телевидении, будем делать дегустации наших продуктов. Потому что человек не понимает разницы. А если дать попробовать и объяснить, что овсянка – это не та вещь, на которой нужно экономить. Она – самый дешевый завтрак, полезный перекус. Мы – это то, что мы потребляем. Я верю в это.

У вас есть свободное время? Чем занимаетесь, чем увлекаетесь?
– По специфике своей работы имею мало свободного времени, но всегда стараюсь находить его для семьи. Кроме того, много читаю, причем не только профессиональной бизнес-литературы, но и не пропускаю мировые бестселлеры, как то «Принципы» и «21 урок для 21 века».

Для снятия ежедневного стресса регулярно практикую медитацию, это хорошо помогает поддерживать эмоциональное состояние и на работе, и дома. Что касается увлечений, то на первое место я бы поставил путешествия. Для меня это такая возможность познания мира и получения интересных знаний.

А еще у меня есть хобби: я коллекционирую скульптуры слонов. Слон – символ мудрости, силы и благоразумия, а эти качества я всегда ставлю на первое место.

Оригинал статьи по ссылке (текст подан на украинском языке).